Библиотека

Учение Праджняпарамиты(1) – основа буддийской Великой Колесницы, Махаяны. Оно было усвоено тибетским буддизмом в самый ранний период проникновения Дхармы в Страну Снегов, и затем получило там своеобразное развитие. Этому учению посвящено множество исследований, в которых используются различные подходы к изучению Праджняпарамиты. В частности, психологический подход к этому учению использован в статье Евгения Алексеевича Торчинова «О психологических аспектах учения Праджняпарамиты на примере "Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутры»(2). Однако систематическое описание символической и образной стороны этого учения пока не было осуществлено.

Я попробую указать некоторые подступы к такому исследованию, которое в полном объеме далеко выходит за пределы моего сегодняшнего доклада. Для исследования символики Совершенства Мудрости я буду активно привлекать подходы аналитической психологии Карла Густава Юнга. На возможность сопоставления буддийской мистики с психологией Юнг неоднократно указывал сам; например, в «Психологическом комментарии к «Бардо Тходол»» (3) он пишет: «… наше понятие "коллективного бессознательного" оказывается европейским эквивалентом буддхи, просветленного ума».

Тибетский буддизм вобрал в себя как сочинения и практики Праджняпарамиты, возникшие в Индии, так и труды тибетских наставников. Я начну с рассмотрения некоторых текстов, которые являются общими для индийского, китайского и тибетского буддизма, а затем перейду к анализу символики в связанных с Праджняпарамитой практиках, возникших уже на тибетской почве (или, по крайней мере, дошедших до нас только благодаря тибетским буддистам).

Согласно принятым в науке представлениям, первые тексты, связанные с учением Праджняпарамиты, возникли спустя несколько столетий после проповеди Будды. Среди самых ранних сочинений выделяются «Строфы о собрании драгоценных качеств благородной Праджняпарамиты» («Арья-Праджняпарамита-Ратна-Гуна-Самчая-Гатха», далее «Строфы»), переводом которого я сейчас занимаюсь. Этот текст, дошедший до нас на буддийском санскрите, был затем переведен на китайский, тибетский и ряд других языков. Он пользуется большим уважением среди тибетских буддистов. Первые две главы этого сочинения содержат по мнению исследователей (Эдвард Конзе(4) , Акира Юяма(5)) стихотворное ядро исходного учения Праджняпарамиты. Посмотрим, какие идеи и образы содержатся в этом тексте.

При первом же знакомстве со «Строфами» мы замечаем отсутствие какой бы то ни было системы, преимущественно отрицательный характер идей, и язык, богатый образами и символами. С идейной точки зрения сутью текста является призыв к обретению интуитивного постижения, которое обозначается словами «праджня» и «джняна» (эти санскритские слова этимологически близки русскому слову «знание» и греческому «гнозис»; впрочем, параллели между гностицизмом и индо-тибетским мистицизмом отмечались уже неоднократно, хотя между ними есть и существенные различия – например, гностические тексты переполнены мифологией, что совершенно не свойственно сочинениям по Праджняпарамите); для того, чтобы указать на отличие этого постижения от рационального знания, в тексте проводится последовательное отрицание основных категорий буддийской философии (дхармы, скандхи, Нирвана и т.д.).

Евгений Алексеевич Торчинов во «Введении в буддологию» (6) так писал о психологическом воздействии, которое должен был производить подобный текст (в его книге речь идет о Сутре Сердца, где этот подход проведен еще более последовательно): «Чтобы понять, насколько шокирующе звучала эта сутра для буддиста, жившего полтора тысячелетия назад, представьте себе христианский текст, в котором Христос провозглашает, что нет ни Бога, ни сатаны, ни ада, ни рая, ни греха, ни добродетели, и т. д». В то же время это вполне буддийское произведение, направленное на достижение Просветления (Бодхи), так что ни о каком антибуддийском пафосе здесь не может быть и речи. Как же разрешается такое противоречие?

В то время, когда появляется учение Праджняпарамиты, буддийская религиозная философия приобрела характер стройной и сложной системы, логически обоснованной и требующей для усвоения длительного обучения. Корабль буддийского учения приобрел крен в сторону рационального, основную роль в общине стали играть руководители крупных монастырей и ученые пандиты. Праджняпарамита появляется как реакция на эту ситуацию, как призыв понять условность философских концепций и слов вообще и обратиться к интуитивному постижению истинной реальности. Поэтому с самого начала для нового учения характерен пафос отрицания важности философских концепций и утверждения важности мистического постижения истины. Таким образом, лишая буддийскую философию ореола абсолютности и буквальной истинности, Праджняпарамита указывала иной путь к той же цели, которая всегда ставилась в буддизме, а именно, к достижению Просветления.

В своей «Истории дзен-буддизма»(7) Генрих Дюмулен так описывает эту ситуацию: «В «Религии Праджняпарамиты» отрицания и парадоксы призваны на службу мистическому постижению истины. После того как око мудрости узрело Пустоту, дезавуировало все мнимые образы, уничтожило привязанность к иллюзорным понятиям, вещи и человеческая душа воспринимаются такими, каковы они есть».

Если посмотреть на эту ситуацию с точки зрения аналитической психологии Карла Густава Юнга, то ее вполне можно трактовать как смену направленности практики с сознательной на бессознательную, с рациональной на иррациональную, с экстравертной на интровертную. Можно сказать, что бессознательное, подавляемое жесткой систематичностью буддийской философии, заявляет в текстах Праджняпарамиты о том, что именно оно, в своих самых глубоких пластах, хранит ключ к вратам истины. Присущая этому проявлению бессознательного парадоксальность, указание на имманентные противоречия в описании мира и их устранение в недвойственном восприятии свойственны не только Праджняпарамите, но и юнговскому описанию самости(8).
________________________________________

(1) «Праджняпарамита» в переводе с санскрита означает «Совершенство Мудрости». Праджня – интуитивная мудрость, проникновение в истинную суть вещей. Парамита (как буддийский термин) – направление, в котором должны совершенствоваться Бодхисаттвы, идущие по пути Махаяны. Праджняпарамита считается высшей из шести основных Парамит (щедрость, нравственность, терпение, усердие, сосредоточение (медитация) и Мудрость.

(2) См. сборник «Психологические аспекты буддизма» под ред. Н.В Абаева. Новосибирск, «Наука», 1991.

(3) См. сборник К.Г.Юнг «О психологии восточных религий и философий», составитель В.Бакусев. М. «Медиум», 1994. Далее цитаты из работ Юнга даются по этому сборнику.

(4) Edward Conze. The Perfection of Wisdom in Eight Thousand Lines and its Verse Summary. Calcutta, 1958.

(5) Prajña-pāramitā-ratna-guṇa-saṃcaya-gāthā (Sanskrit recension A). Edited by Akira Yuyama. Cambridge, University Press, 1976.

(6) Торчинов E.A. Введение в буддологию. Курс лекций. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000.

(7) Дюмулен Г. История дзэн-буддизма. Индия и Китай. — СПб.: ОРИС, 1994.

(8) Конечно, не стоит отождествлять психологию Юнга и философию Праджняпарамиты. Между этими подходами есть существенные различия, в особенности в понимании природы парадоксов и противоречий – в частности, недвойственность в буддийском смысле вряд ли является «объединением противоречий» («Комментарий к «Тайне Золотого Цветка»»). Вообще, тождество или различие в такой символической сфере как бессознательное, недвойственность, самость в высшей степени условны. Можно лишь заметить некоторую аналогию между образными системами буддизма и юнгианской психологии).

Сами тексты Праджняпарамиты должны были вызвать у слушателя или читателя глубокую внутреннюю реакцию, ведущую к освобождению от власти концепций и интуитивному постижению. Е.А. Торчинов в статье «О психологических аспектах учения Праджняпарамиты на примере «Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутры»» писал: «Основная функция этих текстов – активно влиять на сознание буддиста-созерцателя. Текст не столько "изучался" последователем буддизма, сколько переживался им». Подобный метод похож отчасти на психологическую практику Юнга, который в работе «Йога и Запад» утверждает: «…нужно делать все для выхода бессознательного в сознание, для освобождения от жестких препон сознания. С этой целью я использую метод активного воображения, заключающийся в особого рода тренировке способности выключать сознание (хотя бы относительно), что предоставляет бессознательному возможность свободного развития».

На близость подхода Праджняпарамиты к практике аналитической психологии указывает и описание психологических реакций на такое учение. Тексты постоянно упоминают страх, возникающий у слабых духом, когда они слышат о Праджняпарамите. Речь идет о защитной реакции сознания, чувствующего в этом учении угрозу своим устойчивым, привычным представлениям о мире. На подобные реакции указывал и Юнг в своем «Психологическом комментарии к «Бардо Тходол»»: «Страх перед самопожертвованием таится внутри и за спиной любого Я, ведь этот страх – не что иное как часто лишь с трудом подавляемое требование бессознательных сил получить полное господство». При этом в текстах говориться и о том, что верно постигающий суть учения не поддастся страху, поскольку в действительности никаких оснований для подобных страхов не существует; так, в «Строфах» говорится:


Понятно, что такой характер ранней Праджняпарамиты определял ее язык как по преимуществу образный и символический, (выражающий содержание бессознательного). Прямо здесь выражаются лишь отрицательные суждения, все положительные утверждения имеют метафорическую форму, представляют собой сравнения и притчи. Рассмотрим некоторые из наиболее характерных символов, встречающихся в ранних текстах Праджняпарамиты, прежде всего в упомянутых «Строфах».

Прежде всего, в символике Праджняпарамиты можно выделить символы, относящиеся к самой Мудрости, описывающие интуитивное постижение. Самый характерный образ – Мать Победителей, то есть Будд. Этот образ скорее следует сопоставлять здесь с творческим, женским, бессознательным началом в целом, с самостью, а не с анимой, поскольку здесь полностью отсутствует свойственная этому архетипу сексуальность и хаотичность. На возможность такого общего понимания символа матери указывал и сам Юнг в предисловии к «И Цзин»: «… бабушка или родоначальница в сновидениях и сказках нередко представляет бессознательное, поскольку у мужчин оно характеризуется женскими чертами».

Образов, которым уподобляется Праджняпарамита или ее аспекты много. Это семя, из которого вырастает растение, - здесь имеется в виду Праджняпарамита как то, из чего вырастают все благие свойства; вселенский правитель-чакравартин, за которым следуют все его войско (Праджняпарамита как основание (или – руководитель) для всех прочих Парамит); драгоценность, придающая ценность содержащему ее ларцу; росток, из которого вырастает дерево; рождение ребенка; весна – время роста и цветения; Солнце, затмевающее другие источники света и выявляющее истинный облик всех вещей: об этом в «Строфах» говорится так:


Праджняпарамита уподобляется глазам, дающим возможность воспринимать мир:


Поток учения ведет Бодхисаттву к Океану Мудрости:


Вот человек идет, чтобы увидеть воды Океана:


Легко заметить, что многие из этих образов описывались Юнгом как символы коллективного бессознательного, прежде всего, как символы самости. Вот, например, характерное высказывание из работы «К психологии восточной медитации»:

«Медитация о солнце и воде, без сомнения, пробуждает такие и сходные с ними смысловые связи, так что медитирующий движется от видимых явлений к подпочве, то есть к скрытому за объектом медитации духовному смыслу. Тем самым он переносится в сферу психического, где солнце и вода утрачивают свою физическую предметность и становятся символами душевного содержания, а именно, образами источников жизни в собственной душе. Это общие для всех культур, интуитивно понятные образы… Медитация о солнце и воде является чем-то вроде спуска к душевным истокам, даже к самому бессознательному».

Кроме того, в текстах во множестве присутствуют образы, связанные с различными аспектами учения. Это Бодхисаттва (здесь – человек, обретший Просветленную Мудрость или стремящийся к ее обретению), Колесница (буддийское учение) и т.д., а также мир иллюзий – самсара, с которым связаны, например, такие образы как фокусник, создающий иллюзорные видения на потеху толпе; ветряная мельница, непрерывно вращающая свое колесо; силки, в которые попадают птицы:


Следует заметить, что в отличие от общезначимых символов, непосредственно связанных с Праджняпарамитой, это специфически буддийские образы, лишь переосмысленные в новом учении.

Особо стоит обратить внимание на постоянно встречающиеся в текстах выражения «шунья», «шуньята», обычно переводимые на русский язык как «пустота». Это один из ключевых образов буддизма, наделенный множеством коннотаций и ассоциативных связей. В разных буддийских учениях «пустота» может пониматься и как отсутствие сущности в философском смысле, и как непостоянство и изменчивость всего, и как особая невыразимая словами природа всего сущего. В текстах Праджняпарамиты слово «пустота» указывает на невыразимость истины и на условность всех слов и представлений. В силу своей многозначности этот образ должен пониматься как символ, а не как понятие. С этим символом, кстати, связаны и эмоциональные коннотации – часто речь идет о «страхе перед пустотой»(9).

Дюмулен в «Истории дзен-буддизма» писал об этом так: «Пустотность всего сущего постигается просветленным оком мудрости (праджней), выступающим как орган интуитивного знания, которое порождает всеведение (сарваджната)… Определение высшей трансцендентальной мудрости характеризуется негативизмом и парадоксальностью. С завидным постоянством в сутрах предпринимаются бесчисленные и настойчивые попытки провозглашения парадокса «пустоты»
____________________________________

(9) Это, между прочим, свидетельствует о том, что часто критикуемый русский перевод слова «шунья» как «пустота» не так уж и плох – по крайней мере, он передает то беспокойство, которое испытывает ум человека, впервые встречающегося с этим выражением

Посмотрим теперь на развитие образной системы Праджняпарамиты в последующие столетия. В первом тысячелетии нашей эры сначала в Индии, а затем в Китае, Тибете и других странах, возникает множество изложений учения, сначала в виде сутр разного объема. Среди них особым почтением в тибетском (а также в китайском и японском) буддизме пользуются «Сутра Сердца Праджняпарамиты» («Праджняпарамита-хридайя-сутра») и «Алмазная сутра» («Ваджраччхедика праджня-парамита сутра», то есть «Сутра о Запредельной Премудрости, отсекающей {неведение} алмазным {мечом}»). Язык этих двух шедевров более строг, он преимущественно содержит апофатические формулы, отрицающие истинность любых представлений о мире и о Просветлении. Однако стоит обратить внимание на то, что «Сутра Сердца» заканчивается «великой божественной мантрой пробуждения»(10), а «Алмазная Сутра» содержит замечательное образное описание непостоянства мира:


Оставляя в стороне множество комментариев, трактатов и других текстов, посвященных Праджняпарамите и написанных на санскрите, китайском, тибетском и других языках, обратимся теперь к позднему периоду развития учения, когда оно вступило в контакт с тантрическим буддизмом. Начало этому процессу было, по-видимому, положено в Индии, однако свою законченную форму он обрел в Тибете.

Если мы посмотрим на то, каким образом изучается и практикуется Праджняпарамита в тибетском буддизме, то мы увидим, что помимо множества текстов – переводных ( в том числе вышеуказанных) и оригинальных, существуют специфические практики тантрического характера, в центре которых стоит бодхисаттва-дэви (то есть, боддхисаттва в женском облике, богиня-бодхисаттва) Праджняпарамита, являющаяся женской ипостасью Ваджрадхары, мистического олицетворения сути Просветления.

Вряд ли стоит рассматривать это как искажение исходного учения, скорее это перевод учения на естественный для тибетского буддизма язык. Вообще, синтез Махаяны и Ваджраяны пронизывает все тибетское понимание буддийской Дхармы, так что нет ничего удивительного в том, что в дополнение к чтению и изучению текстов, тибетский буддист испытывает потребность визуализировать Праджняпарамиту и связать с ней определенную медитативную практику. Посмотрим на символику, связанную с этими практиками.

Существуют две формы Праджняпарамиты в тибетском буддизме – Желтая (Пита-Праджняпарамита) и Белая (Сита-Праджняпарамита). Эти цвета явно отсылают нас к солнечной символике, присущей Праджняпарамите и в ранний период.

В альбоме по иконографии Ваджраяны(11) эта форма описывается так: «Пита Праджняпарамита изображена в ваджра-парьянка-асане(12) , одноликой, четырехрукой, в первой левой руке - ратна-калаша(13) , во второй левой руке – книга, в третьей правой руке - ваджра, в четвертой правой руке - четки-мала. Цвет тела - желтый. Ладони и ступни окрашены в фиолетово-красный цвет. В одеяниях и украшениях Самбхога-кайи». Сита Праджняпарамита изображается белого цвета в медитативной позе, сидящей на белом лотосе. Её символы – лотос и Праджняпарамита-сутра, священный текст о Высшей Совершенной Мудрости.
_____________________________________

(10) ОМ ГАТЕ ГАТЕ ПАРАГАТЕ ПАРАСАМГАТЕ БОДХИ СВАХА

(11) Иконография Ваджраяны. Альбом. Под общей редакцией академика РАН Г.М.Бонгард-Левина — М.: Дизайн. Информация. Картография, 2003.

(12) Со скрещенными ногами.

(13) Ваза с драгоценностью.

Известна также мандала (14), в центре которой находится книга, содержащая учение Праджняпарамиты. Она окружена кругом с восемью лепестками, в которых помещаются восемь Будд; этот круг, в свою очередь, помещен в квадрат, представляющий собой дворец, в котором пребывает множество персонажей.

Кроме того, изображение Праджняпарамиты присутствует на многих тханках, центральный персонаж которых имеет прямое отношение к мистическому постижению; например в указанном альбоме это Нагарджуна, Цонкапа, Ваджрабхайрава, Чакрасамвара, Манджушри. Таким образом, Праджняпарамита сама становится символом, входящим в различные символические системы.

Наконец, следует отметить, что слово «праджня» в тантрическом буддизме используется как общее обозначение супруги или женской ипостаси Идама, Будды или Бодхисаттвы, а соединение мудрости и метода (праджни и упайи) представляет собой центральный аспект теории и практики Ваджраяны. Основным символом мудрости здесь становится колокольчик-гханта, пробуждающий существ из сна неведения. В частности, знаменитая практика Чод также описывается как истинное осуществление сути Праджняпарамиты.

В целом символика Праджняпарамиты в этих практиках тибетского буддизма сохраняет некоторые основные образы ранней Праджняпарамиты (такие как Мать, Солнце и др.). В то же время эта образность оказывается вписанной в общую символическую систему тибетского буддизма, приобретая общие с другими персонажами черты. Таким образом, условно можно рассматривать раннюю символику Праджняпарамиты как менее формальную и в этом смысле «естественную», тогда как символика богини Праджняпарамиты в тантрическом буддизме обладает чертами большей формальности и в этом смысле «искусственности» (или, возможно, точнее, искусности). Такова в целом эволюция символики Праджняпарамиты от общебуддийской до специфически тибетской.

В заключение хотелось бы коснуться темы важности для буддизма той функции, которую выполнило учение Праджняпарамиты, и которая выражается, в том числе, в его символике. Буддизм всегда отличался склонностью к рациональным построениям, логическому анализу и строгой систематичности. Это способствует лучшему пониманию Дхармы, а также развитию религиозного образования, однако такой подход легко превращается в самоценный и начинает становиться тормозом для практики буддизма. В ответ на это возникают учения, исправляющие этот «перекос», указывающие на необходимость интуитивного постижения действительности. Когда эти учения также оказываются усвоенными и превращенными в систему, появляются учителя, новым языком провозглашающие ту же старую истину. Так, спустя несколько столетий после появления Праджняпарамиты, когда она сама стала приобретать черты системы, возникает Чань-буддизм (Дзен), Махамудра и Дзогчен, воспринимающие себя как реализацию самых глубоких истин Совершенства Мудрости. Они также обладают своей символикой, в чем-то перекликающейся с образной системой Праджняпарамиты, но обсуждение этих учений выходит за границы темы моего доклада.
______________________________________

(14) Именно, мандала Будды Медицины Бхайшаджья-Гуру.

---