Библиотека

Словами "Я долго в поисках бродил..." Учитель – он жил в ту пору в роще Джеты – начал повествование о двух престарелых тхерах.
Рассказывают, что когда царь Великой Кошалы выдавал дочь свою за Бимбисару, то в уплату за её очистительное омовение отдал Бимбисаре деревню Каси.
Царь же Прасенаджит, после того как Аджаташатру убил своего родителя, совершил набег на ту деревню. Но в сражениях между царями за деревню сперва верх брал Аджаташатру.
Терпя поражение, царь кошальский стал спрашивать своих советников: "Как бы нам захватить Аджаташатру?"
И советники отвечали: "О великий государь! Монахи ведь искусны в ведовстве! Надобно заслать в монастырь лазутчиков, пусть выведают, что думают на сей счёт монахи!"
– Ладно! – согласился Прасенаджит и послал людей, наказав им: "Ступайте в монастырь и разузнайте потихоньку, о чём толкуют те почтенные монахи!"
В роще Джеты в то время собралось много царских подданных, отрёкшихся от мира. И были промеж них два престарелых тхеры, которые ютились в крытой пальмовыми ветвями хижине на задворках монастыря. Одного звали тхера Дхануггахатисса, другого – тхера Мантидатта. Проспав всю ночь спокойно, они поднялись на рассвете, и, разводя огонь, тхера Дхануггахатисса позвал:
– Почтенный тхера Датта!
– Чего тебе, почтенный? – отвечал тот.
– Спишь ещё, что ли?
– Нет, не сплю. Что надо?
– Глуп, однако, Датта, этот царь кошальский –  только и знает, как съесть горшок каши!
– Что ты говоришь? –  удивился тхера Мантидатта.
– Да-да, почтенный! Ведь не может он победить Аджаташатру, червя ничтожного!
– Что же ему делать?
– Ты сам знаешь, почтенный тхера Датта: в сражении войска располагаются "телегой", "колесом" и "лотосом". Так вот: чтобы одолеть Аджаташатру, надо расположить войско "телегой"! На холме поставить двумя крылами отборных мужей-героев, а на переднем крае – остальное войско для приманки. Уверясь, что противник очутился меж боевых порядков – будто рыба в неводе, –  надобно, не мешкая, с громкими криками напасть на него с двух сторон, зажать в кулак –  только так и можно одолеть Аджаташатру!
Подслушав речи старцев, лазутчики всё доложили царю. Царь выступил с огромным войском, построив его так, как говорил монах, и пленил Аджаташатру. Сперва он посадил его на цепь, а когда тот смирился, наставил: "Впредь так не поступай!" –  и повелел освободить.
Он выдал за Аджаташатру свою дочь Ваджиру и отпустил домой в сопровождении пышной свиты.
"Царь кошальский пленил Аджаташатру, вняв совету тхеры Дхануггахатиссы!" –  стали говорить монахи.
Однажды они повели о том речь в собрании дхармы, и Учитель, войдя к ним, спросил:
– О чём это вы, братия, беседуете? Для чего собрались?
– Да вот, говорим о том-то, – отвечали монахи и рассказали ему обо всём.
– Не только ныне, братья –  молвил тогда Учитель, – Дхануггахатисса показал как надобно вести сражение, – он и прежде был искусен в этом!
И Учитель поведал о прошлом.
В давние времена некий плотник, который жил в деревне неподалёку от ворот города Варанаси, отправился в лес за брёвнами. И там, он увидел свалившегося в яму детёныша кабана. Плотник принёс его домой, дал ему прозвище кабан Секач и принялся выхаживать. Вырос кабан и стал плотнику помощником: валил клыками деревья, рылом подкатывал брёвна к плотнику, намотавши на клыки чёрный мерный плотницкий шнур, натягивал его, таскал в зубах тесло и колотушку с долотом.
Заматерев, кабан раздался телом и набрался силы. Плотник, любивший кабана как сына, однажды подумал: "Как бы его кто не обидел, если он останется жить здесь!" Подумал он и выпустил кабана в лес.
Кабан же рассудил: "Одному мне в лесу не выжить. Надобно сыскать родичей и с ними поселиться!" – и отправился на поиски себе подобных. Облазав всю чащобу, он после долгих розысков увидал наконец-то стадо кабанов и радостно запел:

"Я долго в поисках бродил
И по горам, и по лесам.
Разыскивал сородичей –
И вот они передо мной!

Корней тут много и плодов,
Еды здесь предостаточно!
Красивы реки и холмы,
Житьё тут будет сладостным!

Со всеми родичами я
Здесь беззаботно заживу.
Беспечно и безгорестно
Не ведая, что значит страх!"

Вняв ему, кабаны ответили:

"Другого места поищи –
Здесь рядом с нами враг живёт.
Он в стадо пробирается
И убивает лучшего".

И вопросил Секач:

"Кто этот враг, сородичи,
Счастливо обретённые?
Кто нетеснимых вас теснит?
Скажите мне, прошу я вас!"

И отвечали ему кабаны:

"Ведь этот полосатый зверь,
Непобедимый царь зверей,
Разит клыками страшными
И убивает лучшего".

Воззвал тогда Секач:

"А что, у нас уж нет клыков?
Иль сил мы разве лишены?
Собравшись вместе, мы пред ним
Стеною встанем грозною?"

И кабаны ответствовали:

"Речами, слуху сладкими,
Сердца наши затронул ты!
Кто с поля брани побежит,
Того потом прикончим мы!"

Кабаны согласились с Секачом, и тут он спросил их:
– Когда же появляется здесь тигр?
– Сегодня был утром, утащил одного из нас! – отвечали кабаны. – Значит, и завтра явится поутру!
Был Секач искусен в ратном деле, умел выбрать место для боя. И так решил: "Останемся здесь – тогда одолеем врага!"
До рассвета велел он кабанам попастись, а едва рассвело, всех собрал, объяснил, что ратный строй бывает трёх родов –  войско можно расположить "колесом", "телегой" и "лотосом". Сначала поставил он строй "лотоса": сосунков в середку, вокруг них кормящих маток, дальше – прочих кабаних, потом кабанчиков-подростков, вокруг – молодняк с прорезавшимися клыками, затем – клыкастых зрелых кабанов и снаружи – матёрых стариков. По сторонам он поставил отряды в десять, двадцать или тридцать кабанов. Он велел вырыть ров и яму-западню для тигра, закрытую плетёнкой вроде веяльной корзины, а между рвом и ямой приказал насыпать вал, куда он встанет сам. И, отобрав самых могучих и отважных боевых кабанов, Секач пошёл с ними в обход строя, являясь то тут, то там и воодушевляя бойцов.
Тем временем взошло солнце. И царь тигров, выйдя из обители косматого отшельника-нечестивца, служившей ему убежищем, взошёл на холм. Увидев его, кабаны взревели: "Вот он, наш враг!"
– Не бойтесь, – сказал Секач, – что бы он ни делал, не сдавайтесь и отвечайте тем же!
Тигр, отряхнувшись, отошёл назад и помочился. Кабаны сделали то же. Тигр, глядя на кабанов, издал грозный рёв – кабаны тоже взревели. Видя их храбрость, тигр подумал: "Нынче они не такие, как прежде! Повсюду стоят кабаньи отряды и встречают меня, как врага. Видно, нашёлся у них предводитель и рассадил их по всем правилам! Пожалуй, не стоит нынче мне к ним приближаться!"
До смерти испугавшись, тигр повернулся к кабанам задом и пустился наутёк под покровительство косматого нечестивца.
Тот же, видя, что тигр вернулся ни с чем, пропел:
"Неужели воздержался ты сегодня
От убиения злосчастных тварей?
Но этим ведь даровано тобою
Всем сущим право не бояться тигра!

Неужели, зверь со страшными клыками,
Ты храбрость мужа навсегда утратил?!
Тому, кто видит стадо пред собою,
Зачем же размышлять о милосердье?!"

На это тигр отвечал:

"Клыки мои рвать плоть не разучились,
И сила не ушла ещё из тела,
Но кабаны объединились, сбились в стадо.
Вот почему я без добычи возвращаюсь!

Ведь прежде разбегались кто куда,
Ища спасенья, в страхе кабаны!
Но нынче хрюкают, сплотив ряды, едины.
Стоят недвижно, мной неодолимы!

По слову вожака объединившись,
Они, единодушные, способны
И надо мною учинить насилье –
Вот почему на них не нападаю!"

Услышав такое, Косматый промолвил:

"Асуров Индра в одиночку побеждает,
И в одиночку коршун птиц, рассеяв, убивает,
И лучшего в зверином стаде истребляет
Тигр одинокий – в этом сила сильных!"

Тигр же отвечал ему так:

"Сам Индра, коршун или тигр,
Зверей владыка
Не в силах справиться
С кабаньим стадом плотным!"

Тогда, желая подбодрить тигра, Косматый ещё спел:

"Небесные пташки сплочённые
В стаях летают,
Под дружеский щебет все вместе
Под тучи взмывают.

На них, там парящих,
Кидается коршун,
Сбивает их, каждую – наземь,
И это путь тигра!

Как птенцы, оперившись, сбиваются в стаи!
Так и сангхи приверженцы – в сангху!
Преисполнясь блаженства, возвышаются духом,
Милосердье всечасно являя,

И из них ни один, в сон блаженный впадая,
Не рождается вновь в мире низком!
Наилучший ведь путь просветления этот,
Наивысший он среди всех прочих!"

И, говоря так, нечестивец подбодрял тигра:
"О царь тигров! Силы своей ты не знаешь! Не страшись. Стоит тебе зарычать и сделать хоть один прыжок, как они кинутся врассыпную, и даже двух кабанов не увидишь вместе!"
И, вняв ему, тигр всё исполнил по его совету.
Желая пояснить смысл происшедшего, Учитель спел:

"Кабаньей плоти жаждущий,
Свирепоглазый, кинулся
Клыкастый на клыкастых же,
Косматым подстрекаемый!

Страстями побуждаемый,
Ведомый внешним зрением,
Гордыни преисполненный,
Он на клыкастых бросился!"

Тигр одним прыжком вновь очутился на холме.
Кабаны тотчас доложили Секачу: "Господин, разбойник опять здесь!"
– Не бойтесь! – успокоил их Секач, а сам, исполненный решимости, стал на насыпь между рвом и ямой.
Тигр с разбегу прыгнул на Секача, но тот быстро повернулся и нырнул в ближний ров. Лишившись равновесия, тигр свалился в западню, прикрытую плетёнкой, и лёг там недвижной грудой. Секач тотчас выскочил изо рва, вонзил тигру в брюхо клыки и стал его терзать, покуда не достал до сердца. Он вырвал кусок мяса, съел, а остатки выбросил в ров, крикнув: "Возьмите это рабское отродье!"
Кабаны, примчавшиеся первыми, ещё успели ухватить по куску, а остальным ничего не оставалось, как спрашивать: "Ну что, вкусна тигрятина?"
Выбравшись из ямы, Секач оглядел сородичей и спросил:
– Что случилось? Отчего вы не радуетесь?
– Господин наш, – отвечали кабаны, – ты одолел тигра, но есть у нас ещё враг – он стоит десятка тигров!
– Кто же он?
– Косматый нечестивец, охотник лакомиться мясом – это для него тигр резал кабанов!
– Тогда пойдём разделаемся с ним! – предложил Секач, и кабаны все вместе поспешили к жилищу нечестивца.
Косматый между тем с нетерпением ждал тигра и всё поглядывал на тропу, которой тот обычно возвращался. Вдруг он увидел стадо мчащихся кабанов и струсил. "Они наверняка убили тигра – подумал он, – а теперь бегут сюда, чтобы и со мной расправиться!" Спасаясь, Косматый забрался на смоковницу.
– Он залез на дерево! – доложили кабаны Секачу.
– На какое? – спросил тот.
– На смоковницу, – отвечали кабаны.
– Ну, тогда всё в порядке, мы его достанем! – воскликнул Секач и велел молодым кабанам срыть землю с корней дерева, а кабаних натаскать воды, набирая её в рот, и лить под корни, чтобы их подмыть и ослабить дерево. После этого Секач велел кабанам посторониться и, напрягшись, ударил клыками по корням. Словно под ударами топора, дерево качнулось и стало падать, а кабаны, не успели ещё ветви лечь на землю, подхватили нечестивца, растерзали и сожрали его мясо!
Это чудо из чудес видел дух дерева и спел:

"Подобно деревам в лесу,
Объединились родичи,
Был кабанами дружными
В одно мгновенье тигр убит!"

И, поясняя, как были уничтожены оба злодея, Учитель спел:

"Убив за тигром брахмана,
Возликовали кабаны:
Визжа и громко хрюкая,
Великий учинили шум!"

Тогда Секач вновь обратился к родичам:
– Есть у вас ещё недруг?
– Нет, господин, нет у нас больше врагов! – отвечали кабаны. – Давай мы окропим тебя и возведём в цари!
И тут же поспешили за водой с большой раковиной, которая служила прежде нечестивцу сосудом для воды. Глядя на неё, вдруг увидали кабаны, что раковина та редкостной цены, ибо спираль её идет по кругу вправо. Набрав в неё воды, пришли они к смоковнице и там окропили водой Секача, помазали его на царство и одну из кабаних дали ему в жёны. Отсюда и пошёл обычай при помазании усаживать царя на трон из благородной смоковницы и кропить его водою из раковины, спираль которой закручена вправо.
И, желая объяснить слушателям происшедшее, Учитель спел:

"Под смоквой кабаны сошлись
И, восклицая:
"Ты – наш царь! Ты – наш владыка!" –
Секача помазали на царствие!"

Заканчивая наставление в дхарме, Учитель повторил: "Так что, братия, не только ныне Дхануггахатисса выказал умение вести сражение, но и прежде уже был он искусен в этом!"
И, истолковывая рассказ и связывая перерождения, он заключил: "Косматым нечестивцем в ту пору был Девадатта, Секачом – Дханугтахатисса, духом дерева был я сам".