Центр тибетской медицины 'Кунпен Делек Менкан' - Дарующий благо и полезный для всех
Будда медицины

Библиотека

Буддизм: история, каноны, культура

БУДДИЙСКОЕ ИСКУССТВО ТИБЕТА. Содержание и направленность тибетского искусства

Если рассмотреть тибетское искусство, то в сравнении с сакральными произведениями других народов, поражает его мощь, широта, яркость и непостижимая для непосвященного сознания мировоззренческая глубина. Неприступная суровость строений, монастырских ансамблей, таких как Сакья и Гумбум, Ньетан и Шигацзе, возвышающихся над природной средой, и вместе с тем слитых в единый замысел с суровой природой Тибета, потрясает любого.

Ничего неестественного, ничего выпадающего из гармонии, все соразмерно Земле и Небу. Красная Гора в Лхасе, и вот из нее вырастает ее продолжение - дворец Потала - жемчужина центральноазиатской архитектуры, равно как и Железная Гора, породившая знаменитый центр медицины Чакпори. "Твердыни Духа" - так назвал эти обители, форпосты Дхармы, художник Н. Рерих, сумевший отразить на своих полотнах яркий и могущественный мир гор, многоцветье красок восходов и закатов.

И если китайская архитектура, при всей своей ажурности и взлетах загнутых крыш ввысь, все же испытывает на себе деспотическое давление неба, то тибетская свободно устремлена вверх, не силой неба, а силой земли, основой, которая выносит дворцы и храмы поближе к миру будд и бодхисаттв.

Буддийское тибетское искусство особо сосредоточено на анализе сознания, на единстве макрокосма и микрокосма. Идея необходимой иерархии сознания проецируется на религиозную символику, вызывая многозначность трактовки объектов культа.

Тем не менее, с точки зрения буддизма искусство относится к "области точных знаний". Искусство тибетской ваджраяны представляет собой систему символов, их определенные (вплоть до числовых) наборы, вобравшие основные аспекты буддийского Учения.

Символика тантры - это своеобразный универсальный метаязык, разработанный ее дои сверхмирскими творцами, отражающий всю структуру этого буддийского пути реализации, основанного на преображении наших несовершенстве в чистое "золото" изначального состояния. Она позволяет посвященным в таинства общаться между собой, не прибегая к обычному уровню словесного выражения. С другой стороны, этот тайный язык оберегал священный образ от профанации, при всей его конкретности, он таил в себе неисчерпаемость толкований и препятствовал обращению в чисто знаковое понятие.

Буддийское Учение было дано в разных формах, соответственно способностям и склонностям слушателей, каждый из которых мог рассматривать одни и те же положения по мере роста своего понимания. Такое многомерное толкование Учения породило существование разных уровней осознания каждого конкретного атрибута, ритуального предмета или символа. Любой из буддийских символов обладает универсальностью.

Это порождает их взаимозаменяемость: ступа, мудра, статуя, слог, мандала являются следствиями этой независимой всеобщности, каждый из них предстает самодостаточным и полным символом единства ваджраяны. Этот символ вырастает, преодолевая двойственность, из сущности-бинду и воплощается в конкретную форму: ступу-чортен, сидящего в созерцании Будду, многоликого и многорукого идама, дхармапалу-охранителя, лотос, вселенскую мандалу, ваджру.

Тибетское искусство всегда было связано с Дхармой. Дома и дворцы были похожи на храмы, а в храмах находилась утварь, такая же, как и в богатых домах. Домашний алтарь зажиточного человека превосходил по размерам алтарь деревенского монастыря.

Верхний этаж тибетского дома занимало помещение для медитации. Оно было увешано танками, уставлено скульптурами и статуэтками, заполнено сундуками с книгами-ксилографами и ритуальными предметами. Сознание народа, жившего со своим вероучением, не породило "чистого искусства" в силу тех убеждений, которые разделялись как верхами общества, так и его низами.

Зачем изощрять свои дарования в написании ручья или яков, когда достаточно выйти и посмотреть на них на улице? Неосознанные порождения патологичного ума не могли выплеснуться на холст и бумагу с тем, чтобы зарекомендовать себя в качестве искусства. Случаи художественного или жизненного безумия расценивались как сумасшествие (болезнь ума) или святость (выход за границы сансарных условностей - как в случае с Другпа Кунлегом).

К художнику предъявлялись высокие требования. В одном из трактатов сказано:

"Для того, чтобы заниматься искусством, необходимы высокая нравственность и физическая чистота исполнителя, должные материалы и соответствующие им инструменты. Необходимо руководствоваться трактатами, где изложены правила изготовления образов, надлежащие технические приемы и последующее освящение образа".

Изображалось и воспевалось только то, что несло в себе идею бодхичитты, то, что призывало к добру и пробуждению. Искусство Древнего Тибета было "воспитательным" и созерцательным. Музыка и пение, театрализованные представления и танцы - все было пронизано единым вкусом и направленностью.

То, что можно было увидеть вокруг, то, чем увлеклись европейские художники, - описанием жизни простого народа, подчас самых неприглядных ее сторон - это изображать в Тибете считалось непристойным. Увековечивать следовало лишь необусловленное, а не преходящие формы несовершенной жизни. Если весь монастырь и прилегающие деревни вдруг погрязали в грехах, то люди, совершившие ошибки, не могли снискать какого-либо поощрения "своим подвигам": со стен, со скал на них смотрели милосердные Пробужденные, взывающие к раскаянию, грозные Дхармапалы напоминали о законе неизбежного возмездия.

В Тибете (по свидетельству Г. Цыбикова и др.) даже разбойники соблюдали Учение, лишний раз не обременяя собственную карму и без того многочисленными грехами. Сотни камней в любой местности были испещрены вырезанными на них мантрами и образами Пробужденных Существ. Тысячи "жердей" стояли воткнутыми в груду камней с рвущимися под неистовым холодным ветром молитвенными флажками с отпечатанными на них мантрами и символами. В каждом доме горели светильники перед иконами Будды и Тары, а вокруг жилищ трепетали разноцветные "лунг-та" с магическими животными и восемью благими эмблемами.

Кисть тибетского живописца, резец скульптора и печатника, труба и барабанчик ламского оркестра, приспособление архитектора и станок ткача - все они украшали храмы и дворцы или, единственной маленькой статуэткой, скромное убежище отшельника, и, каждый на свой лад, говорили на одном языке. Этим языком была Дхарма, выраженная тысячью и одним способом.

Rambler's Top100 ТОП-777: рейтинг сайтов, развивающих Человека