Библиотека
Буддизм: история, каноны, культура
Уход из дома
"Двадцать девять лет мне было, Субхадра, когда я отрекся от мира, в стремлении найти Непреходящее. "
Махапаринирвана сутра
Просьба об отречении.
Раджа Шуддходана сидел, глубоко задумавшись. Накануне он опять увидел сны, которые, по всей видимости, оправдывали старое предсказание о печальной судьбе сына. Он не хотел им верить, но сама действительность являла какие-то зловещие для него знаки, предвещающие уход Бодхисаттвы. Уже не было слышно пения птиц, чего никогда не случалось, цветы увяли, несмотря на уход, с деревьев облетели цветки и завязи плодов, животные проявляли непонятное беспокойство и волнение. Яшодхара увидела во сне, что земля под ее ногами пришла в движение.
В то же время, Сиддхартха проснулся от яркого и ясного сна: вся земля была его ложем, гора Сумеру — подушкой, сильный свет рассеял весь мрак, а над ним распростерся огромный зонт, появившийся из земли и распространившийся над всеми тремя мирами. Появились разноцветные животные и птицы, которые затем приобрели один цвет. Сам он поднялся, не загрязнившись, на гору, образованную нечистотами, спас множество существ, носимых потоками воды, и наконец на склоне Сумеру взошел на трон, поддерживаемый львами; боги склонились перед ним.
Больше не раздумывая, Сиддхартха пошел к отцу и повторил свою просьбу: "Я дам тебе все, — проговорил Раджа, умоляя, — все, что только ты сможешь пожелать, только оставайся, не уходи, и не проси меня об этом!" Сиддхартха спросил: "Ты можешь мне даровать вечную юность, здоровье и бессмертие?". "Нет, — ответил Шуддходана, — но пусть твои желания исполнятся. Возвращайся к Себе".
Сиддхартха удалился, а раджа позвал к себе всех шакьев и рассказал им все. Решили выставить сторожевые отряды по 500 человек воинов с колесницами и столько же пеших, как при военном положении. "Принц не должен уйти незамеченным", — повторяли друг другу воины.
Уход.
В ночь, когда взошла звезда Пушья, Бодхисаттва проснулся с твердым решением выполнить предназначение, время пребывания во дворце для Него прошло. Он встал и никем не замеченный начал пробираться к выходу среди спящих женщин. Он взглянул на них, Сон царицы Майи. безмятежно спящих в самых разных позах, и подумал: "Что за жалкие существа, несчастные и бездумные: желать с ними наслаждений — что за безумие! Скорее, сегодня, сейчас — в лес!"
Город спал, боги наслали на всех крепчайший сон. Бодхисаттва пошел к отцу. Увидев спящего царя, Сиддхартха прошептал: "Отец мой, люблю тебя! Но тоска нечеловеческая овладела мною, и не могу я здесь более оставаться, я должен освободиться от этого страха". Зайдя к жене, вспомнил о годах, прожитых вместе в удовольствиях и роскоши. "Вот, — вздохнул он, — это все прошло, кончилось, исчезло..." Взошел наверх, на галерею, посмотрел из окон дворца на звезды, на небо, беспредельное, глядевшее на него бездной миров. Он призвал на помощь всех своих предшественников, всех Победителей, всех Будд прошлого, и воскликнул: "Время настало!"
Потом он спустился и вновь посмотрел на жену и сына, безмятежно спящих, постоял и удалился... Тихо позвал верного Чандаку и попросил привести ему лошадь. "Куда вы отправляетесь?" — спросил Чандака. "Я ухожу из мирской жизни. Звезда Пушья на небе, и это доброе предзнаменование, что все мои цели будут осуществлены. Этой ночью все должно свершиться, поэтому поторопись!" Чандака попытался его отговорить, но Бодхисаттва в ответ напомнил ему о зле, проистекающем от желаний, Его невозможно было переубедить. "Сейчас не время уходить, — настаивал Чандака. "Нет, — возражал ему Сиддхартха, — именно желая блага всем живущим, я, достигнув пробужденного состояния, где отсутствуют старость, болезни и смерть, принесу людям спасение. Такой обет я дал давно, и сейчас пришло время выполнить его!"
Чандака привел лошадь с именем Кантака, украсил ее, Бодхисаттва сел на нее верхом. Четыре Махараджи, подняв и посадив его в седло, ушли на небеса. Заструилась небесная музыка, и, с многими почестями, исходящими от богов, они прошли мимо заставы, где вповалку спали воины и стража. Прошли ближний лес, вступили в дальний, кончились пределы владений Шакьев.
Прощание с Чандакой.
Наконец, найдя подходящее место, остановились. Сиддхартха вернул Чандаке лошадь, который все еще продолжал упрашивать его остаться. "Мой господин, — говорил он, — еще не поздно вернуться." "Я вступаю в лес подвижничества, — отвечал Бодхисаттва, — не из желания каких-либо благ. Пойми, Чандака! Я не хочу ни чувств любви, ни чувств гнева, не желаю я и самого неба. Хочу разрушить старость и смерть, обратившись к древнему пути... Его я и ищу. Прощай!.. Не плачь о нашей разлуке: всем привязанностям и связям есть конец, к чему печаль о расставании? Вернись к моим родным, к отцу и убеди его даже не вспоминать обо мне, внуши ему сознание неизбежности происшедшего: в таком сознании сгорает привязанность, а там, где она истреблена — нет больше места для печали и сожаления. Неотвратим закон изменчивости, и, если бы я сам не покинул своих близких — смерть все равно разлучила бы нас. Где мать моя, носившая меня под сердцем с радостью и болью? Что я для нее, давно умершей? И где она для меня сегодня? Как птицы, встретившись на ветке, разлетаются в разные стороны, как облака, прильнувшие на миг друг к другу, расплываются снова вдаль — таковы все встречи живых существ. Мы только призрачный обман друг для друга. Весь мир, все, что в нем, преходит, а потому — прощай и не печалься!.."
Они обнялись и расстались. Позже на этом месте поставят ступу, которая станет известна как "Ступа в память возвращения Чандаки".
Уже в совершенном одиночестве Сиддхартха срезал волосы мечом и подумал, насчет своего дорогого бенаресского платья, что нищему аскету не пристало разгуливать в лесу в такой одежде. Боги услышали его мысли, и вскоре на дороге появился охотник, который, спросив его, кто Он, поднес ему одежду красноватого цвета. Когда Сиддхартха облачился в одежду аскета, боги воскликнули в восторженном порыве: "Сиддхартха вступил на стезю Дхармы!" И этот ликующий возглас донесся до небес Акаништхи.
В это время Чандака, продолжавший тайно наблюдать за принцем, решил после увиденного, что уже ничего не изменить. Он возвратился назад и поведал Шуддходане и семье принца обо всем, что произошло, и тем самым облегчил их скорбь.
